На фото посетители у здания Лефортовского суда. Фото агентства городских новостей «Москва»
В российских судах вводится «коронавирусный» барьер, чтобы ограничить проход на открытые уголовные процессы. От посетителей могут без предварительного уведомления, а главное – выборочно потребовать справку об отсутствии COVID-19. И если ее нет, что, естественно, обычно и происходит, то просто не пустить в здание. Эксперты указывают, что принцип гласности судопроизводства грубо нарушается ради решения каких-то сиюминутных задач. В Совете по правам человека (СПЧ) уже пообещали взять ситуацию под контроль.
Суды полностью возобновили работу после спада эпидемии и теперь рассматривают все категории дел. Однако под предлогом сохраняющейся неблагоприятной эпидемиологической обстановки в часть судов периодически не пускают посетителей. Причем наблюдается прямая зависимость – чем громче дело и пристальнее внимание общественности, тем вероятнее, что активные ее представители в зал заседаний не попадут.
Как сообщили «НГ» в Московской Хельсинкской группе (МХГ), с июля им поступают жалобы на искусственную закрытость ряда заседаний: дескать, публику не пускают на процессы без справок об отсутствии коронавирусной инфекции. По словам правозащитников, никаких письменных оснований подобного запрета суды предоставить не могут. Более того, информация о необходимости сдавать анализы отсутствует на официальных сайтах и информационных стендах внутри зданий.
Недопуск в суд журналистов и слушателей – это прямое нарушение принципа открытости и гласности судопроизводства, отмечают в МХГ. Там считают, что допускать посетителей с соблюдением требований о масках и перчатках приставы обязаны. Иначе речь может идти о нарушении ст. 4 и 6 закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ».
Сопредседатель МХГ Валерий Борщев пояснил, что в отдельных регионах ситуация доходит до абсурда: например, когда в ходе одного процесса с кого-то требуют справки, в то время как других свободно пропускают даже без масок. И делается эта отфильтровка избирательно, заметил Борщев, который столкнулся с этим на рассмотрении дела об экстремистской, по версии обвинения, организации «Новое величие». «Ни с адвокатов, ни с прокуроров этих анализов не требуют, так что с практической точки зрения требование справок бессмысленно», – подчеркнул он, назвав такого рода случаи «сознательной политикой судов на отдельных процессах».
Эти служители Фемиды, видимо, не заинтересованы в прозрачности правосудия, предположил он: «Полностью закрыться они не могут, но пропуск только со справкой помогает существенно сократить число присутствующих». Поэтому МХГ готовит широкое исследование по этой проблеме, собираются конкретные истории, после чего будет как минимум обращение к судебной власти, а может быть, и коллективная жалоба на нарушение закона.
Наличие проблемы подтвердил «НГ» член СПЧ Андрей Бабушкин. По его словам, некоторые недобросовестные судьи начинают намеренно выстраивать барьеры, чтобы скрыть процесс от посторонних глаз. То есть пандемия «эксплуатируется по полной» в интересах чиновников, при этом якобы забота о здоровье граждан позволяет ограничивать или даже прямо нарушать их права. Бабушкин сообщил, что в СПЧ заинтересовались новой ситуацией в судах, в ближайшее время будет выработано мнение и рекомендации.
Еще один член СПЧ – федеральный судья в отставке Сергей Пашин напомнил, что закон четко прописывает ситуации, при которых заседания могут закрываться. В первую очередь для сохранения гостайны или конфиденциальной информации об участниках процесса. Не пускать в суды публику, обусловив это медсправками, – противозаконно, «речь идет о грубом нарушении принципа гласности». Как считает Пашин, если у какого-то судьи есть опасения по поводу коронавируса, то он должен обеспечить альтернативный способ присутствия на процессе, например, через аудио- или видеотрансляцию.
Впрочем, отметил Пашин, это вовсе не первая попытка судей формальными требованиями, по сути, закрывать изначально открытые процессы. Например, у людей на входе начинают переписывать сведения из паспорта, хотя «собирать личные данные или интересоваться, куда человек идет, – это совершенно незаконная вещь». Существует и такая практика, когда после того, как подсудимого посадили в клетку или аквариум, конвой сразу закрывает доступ в зал. Бывает и так, что под предлогом присутствия в материалах дела пары секретных страниц затем засекречивается и все разбирательство. Таким образом, считает Пашин, люди в мантиях хотят избежать огласки их намеренных «ошибок». Скажем, если они пытаются побыстрее рассмотреть дело, то может последовать жалоба на несоблюдение процедур. Если же слушатели запишут на диктофон ход процесса – а они вправе это делать, – то потом могут всплыть фальсификации в протоколе.
Пашин заявил, что по поводу гласности правосудия есть не только решения Европейского суда по правам человека, но и постановление пленума Верховного суда, в котором говорится, что «намеренное создание судьей условий, ограничивающих или исключающих доступ лиц, не являющихся участниками процесса, в открытое судебное заседание свидетельствует о нарушении профессиональной этики». Правозащитник Лев Пономарев сообщил «НГ», что, например, справки от посетителей требовали на процессе по «делу Шестуна». Это напомнило ему о советских судах, когда «нагоняли комсомольцев, которые специально забивали собой все места в зале». По мнению Пономарева, для того чтобы судьи могли выдвигать эпидемиологические условия доступа, «как минимум должно быть соответствующее разъяснение Верховного суда, которого нет».
«Ограничение доступа граждан к участию в резонансных мероприятиях однозначно разжигает протестные настроения и провоцирует новые конфликты. Важно понимать, что официальные лица, создающие препоны открытости и гласности, по факту дополнительно привлекают внимание к конкретным событиям, популяризируют их», – сказал «НГ» президент центра социальных и политических исследований «Аспект» Георгий Федоров. Сам он сталкивался лишь со стандартным набором ограничений – масками, перчатками и соблюдением социальной дистанции в зале заседаний. «Вероятнее всего, что под предлогом отсутствия справки хотят нейтрализовать группу поддержки, в том числе представителей независимых СМИ и блогеров. Не исключаю и применение технологии морального прессинга обвиняемых, а также намеренного нагнетания негатива вокруг конкретных резонансных судебных дел», – заявил эксперт.
Источник: