Что уже более банально, причина чисто экономическая — пусть и считали даже западные интеллектуалы, что в СССР создается новый мир (а внешний лоск успехов индустриализации и новых архитектурных стилей здорово возбуждал левых интеллектуалов на Западе), но объективные законы экономики все равно отменить невозможно. Советская экономика была чрезвычайно неэффективной, коррумпированной, слишком расточительной и не экономной, не отвечающей потребностям граждан и не могущей их удовлетворить. Экономическая политика не была предсказуемой и определенной, компартия постоянно делала то шаг вперед, то несколько шагов назад. Блага распределялись исключительно эксклюзивно — наличие различных классов жилья, магазинов и продуктов питания для различных социальных классов здорово противоречило всей советской мифологии, поэтому уровень жизни партийной номенклатуры очень заметно отличался от уровня жизни колхозника и рабочего. Более того, страна уже с 1960-х была зависима от сырья и на сырьевой ренте кое-как смогла продержаться до 1980-х годов. В сущности, большевики просуществовали 74 года чуть ли не благодаря везению и аферам: сначала НЭП, затем отъем благ у населения в целях индустриализации, затем сплотившая всех война и послевоенное восстановление, затем появление сырьевой ренты. Когда по всем законам они должны были пасть, появлялось нечто, что позволяло этим мировым шарлатанам продержаться еще одно, очередное, десятилетие. Не секрет, что большевизм в России — это уникальный для мировой истории эксперимент, бесчеловечный и исключительно шарлатанский.
Начав с военного коммунизма, с его “решительной национализацией всего и вся”, вплоть до розничной торговли, большевики потерпели полное фиаско к 1920 году и вынужденно перешли к новой экономической политике — заново, но лишь частично, возродившей частную экономическую деятельность (в основном в сельской местности и в розничной торговле). В 1927 году, из-за кризиса хлебозаготовок, вызванного занижением государством цен на зерно, Сталин начал новое наступление военного коммунизма на экономику. С 1928 года он начал, вопреки Николаю Бухарину и другим сторонникам НЭПа, проводить массированную коллективизацию крестьянских хозяйств, ставя их в невыносимые условия, для обеспечения нужд индустриализации. Как он сам говорил в 1934 году, “у нас теперь сплошь и рядом у индивидуалов больше усадебной земли, на деле, а не на бумаге больше земли, чем у колхозника. Потому что колхозник весь тут, под контролем, и сколько у него усадебной земли, знают, а поймай-ка индивидуала: часть земли приарендована, часть захватил, часть на время взял, и пошло дело. Надо создать такое положение, при котором бы индивидуалу в смысле усадебного личного хозяйства жилось хуже, чтобы он имел меньше возможностей, чем колхозник, как индивидуальное хозяйство… надо усилить налоговый пресс, но я против того, чтобы усилить этот пресс так, чтобы от него у индивидуала ничего не осталось. Здесь тоже меру надо иметь… Все должно у нас вертеться вокруг одной линии, что колхозник как общественный работник имеет больше преимуществ во всех отраслях труда, работы, чем единоличник. Если мы это сделаем, мы наверняка получим лучших индивидуалов в колхоз. А те, которые не способны пойти в колхоз, уйдут в совхозы, часть уйдет в города на работу. Те же, которые неисправимы, деклассировались, они пойдут в бандиты или хулиганы”.
В итоге, к 1937 году колхозы охватывали уже 93% хозяйств, а класс крестьян фактически был уничтожен. При этом колхозник мог иметь достаточно большой (под гектар) приусадебный участок с некоторыми ограничениями по его засеву. Во время Второй мировой войны колхозники обрели второе дыхание и даже смогли заниматься неким подобием частной экономической деятельности и накоплением капитала. Как пишет Шейла Фицпартик в книге “Сталинские крестьяне”, “во многих колхозах во время войны приусадебные участки колхозников были увеличены за счет колхозной земли, и некоторые предприимчивые крестьяне получили большую прибыль, продавая голодающим горожанам продукты на черном рынке. Везде ожидали, что после войны советская власть либо отменит, либо значительно модифицирует колхозы. Надежды колхозников на послевоенное послабление разрушило постановление правительства от 19 сент. 1946 г. «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах», предписывавшее всем, кто присвоил колхозную землю, вернуть ее и определявшее различные меры по укреплению колхозной дисциплины. Планы поставок и налоги выросли более чем когда-либо, а денежная реформа 1947 г. уничтожила сбережения крестьян из группы предпринимателей военного времени. В конце 40-х гг. была проведена коллективизация (и раскулачивание) в Прибалтийских республиках и на других вновь присоединенных территориях, и это послужило лишним подтверждением того факта, что колхозы являются одним из ключевых эле-ментов советской системы. Период с конца войны и до смерти Сталина в 1953 г. стал для крестьян самым тяжелым из всех, пережитых ими с начала 30-х гг”.
В 1950 году компартия начала очередной эксперимент, начав укрупнять колхозы, сокращая их количество. Такая политика продолжалась и после Сталина: с 1950 по 1965 год число колхозов уменьшилось с 250 тыс. до 36 тыс. Это изменило и принцип управления колхозами. Изначально формально коллективные и “добровольные” хозяйства, избиравшие себе председателя, теперь превратились в крупные неповоротливые агрохозяйства, где председатели-профессиональные управленцы назначались извне. Коммунистическая идея коллективного хозяйства была вывернута наизнанку. А потом пришел Хрущёв, увеличивший закупочные цены на продукцию колхозов, чем облегчил положение колхозников, улучшив их благосостояние, в то же время сократив их размеры приусадебных участков. При Брежневе же колхозы начали постепенно вымирать, многие колхозники старели, не желая особо работать, благо Хрущёв и Брежнев наделили их гарантированным минимумом и социальными гарантиями, а остальные уезжали либо в город, либо в совхозы. В промышленности большевики отличались аналогичной непоследовательностью, что показывает неудача реформ 1965 года, задуманных Косыгиным и Либерманом. Реформы были направлены на децентрализацию управления предприятиями, предоставления последним большей автономии и больших стимулов для увеличения эффективности как самого завода, так и мотивирования отдельных его работников. В начале 1970-х годов, в результате внутрипартийных интриг и под давлением военного лобби, на фоне роста доходов от сырьевой ренты, реформы были прекращены. Все эти примеры показывают нам, что у коммунистов, столь много времени уделивших материальному бытию, столь активно занимавшихся экономикой, на самом деле не имелось цельного и последовательного понимания экономических законов, не было ясной экономической политики, с которой они шли во власть. Неудивительно, что СССР проиграл экономическое соревнование с Западом, имея такое “прекрасное” начальство.
Найдено здесь: https://vk.com/historydoc?w=wall-27569095_1632362
Источник: von-hoffmann.livejournal.com