Знакомство Джозефа Байдена и Владимира Путина произошло в 2011 году. Фото Reuters
Среди хора голосов тех, кто дружно взял на себя роль неформальных советников по поводу повестки предстоящей 16 июня в Женеве встречи российского и американского президентов, мнение одного высокопоставленного сотрудника Белого дома, пожелавшего остаться анонимным, прозвучало особенно многозначительно. По мнению этого доверенного лица из ближайшего окружения Джозефа Байдена, администрация американского президента опасается, что встреча с Владимиром Путиным будет воспринята как вариант перезагрузки в российско-американских отношениях. «На наш взгляд, это не перезагрузка. Это попытка уйти от этой проблемы. (Мы хотим) сделать наши отношения предсказуемыми и работать вместе там, где мы согласны. А тогда, когда мы не согласны, мы должны доводить наши взгляды друг до друга в личном общении», – сказал этот аноним.
С легкой руки первого госсекретаря в администрации Барака Обамы Хилари Клинтон (в 2009–2013 годах) перезагрузка стала ассоциироваться в сознании дипломатов и политических аналитиков с «перегрузкой». То есть с перспективами еще большего ухудшения отношений между нашими странами. А они сейчас, как кажется, уже достигли предела деградации, если не считать вероятности того, что холодная война 2.0 постепенно может трансформироваться в «горячее» российско-американское противостояние. В этом плане предстоящая встреча является критически важной для взаимоотношений наших стран за весь период с начала 1990-х годов.
Хотя исторические параллели не всегда уместны, из истории советско-американских отношений хорошо известно, что за вызвавшими в свое время резонанс встречами глав СССР и США, как правило, следовали периоды «перегрузок», которые на долгие годы отодвигали очередное «окно возможностей» для налаживания диалога и личных контактов. Так, встреча Никиты Хрущева и президента США Джона Кеннеди 4 июня 1961 года прошла в обстановке жесткой идеологической конфронтации. За ней последовало строительство Берлинской стены, серия испытаний мощных ядерных бомб и кубинский кризис октября 1962 года.
Все это привело к тому, что следующая встреча советского и американского лидеров состоялась только спустя шесть лет – 23 и 25 июня 1967 года. Тогда в американском городке Гласборо встретились председатель правительства СССР Алексей Косыгин и президент США Линдон Джонсон. Встреча прошла в конструктивном духе, ознаменовалась рядом договоренностей. Американского президента даже пригласили посетить СССР с официальным визитом осенью 1968 года. Однако расширяющаяся война в Юго-Восточной Азии, смена американских администраций в результате президентских выборов в 1968 году в конечном итоге обернулись тем, что следующая встреча на высшем уровне состоялась только спустя пять лет во время официального государственного визита Ричарда Никсона в СССР в мае 1972 года.
Объятия и поцелуи Леонида Брежнева, подписание договора ОСВ-2 во время встречи с президентом США Джимми Картером 18 июня 1979 года в Вене, за которой последовал период афганской войны и идеологическая риторика в духе «империи зла» в первой половине 1980-х годов, также отодвинули следующую встречу на высшем уровне на шесть лет. Она состоялась только 19 ноября 1985 года в Женеве, где встретились Михаил Горбачев и Рональд Рейган. И хотя после завершения безрезультатных переговоров советский лидер назвал американского президента «динозавром», а тот окрестил его «твердолобым большевиком», в дальнейшем советско-американские встречи на высшем уровне стали носить регулярный характер.
Важнейшая особенность предстоящей встречи в Женеве между российским и американским президентами не в том, что она, по всей видимости, пройдет на фоне «неполных» дипломатических отношений и внесения США в список недружественных России стран. Она состоится практически в самом начале деятельности демократической администрации Джозефа Байдена – Камалы Харрис, которая имеет конституционный мандат на руководство Америкой вплоть до следующих президентских выборов 2024 года, то есть еще в течение трех с лишним лет. Кстати, это обстоятельство дает основания провести параллель между предстоящей встречей в Женеве и венской встречей 1961 года. Если встреча Путина и Байдена пройдет по сценарию «встретились – поговорили – разлетелись», то российская сторона может прийти к твердому выводу, что с этой демократической администрацией, помешанной на идее фикс фатального для демократов российского вмешательства в президентские выборы 2016 года, приведшего к власти республиканца Дональда Трампа, уж точно каши не сваришь. Со своей стороны, американская сторона также может вполне определенно решить, что разговоры и переговоры с российской стороной и «по-хорошему», и «по-плохому» ни на дюйм не сдвинут Россию с ее нынешних «принципиальных» внешнеполитических позиций, и даже более того, будут еще в большей степени способствовать российско-китайскому сближению.
А это значит, что очередное «окно возможностей» для конструктивного диалога между Россией и США отодвинется на неопределенно долгий срок, измеряемый годами, – если только не произойдет какого-то исключительно острого потрясения на мировой арене, напрямую затрагивающего коренные интересы национальной безопасности обеих стран.
Важно иметь в виду, что смена галсов американской внешней политики, в том числе и на российско-американском направлении, отчетливо проявившая себя за четыре месяца пребывания администрации Байдена, по всей видимости, является следствием борьбы в самом внешнеполитическом блоке администрации США между идеологами и прагматиками. Эта конфронтация отчетливо проявила себя в недавней публикации ведущего эксперта Совета по международным отношениям (г. Нью-Йорк) по проблемам Евразии Чарльза Купчана. Он является не просто профессором-теоретиком от внешней политики. В 2014–2017 годах он был специальным советником Обамы и занимал должность старшего директора Отдела по делам Евразии в Совете национальной безопасности (СНБ) США. Следовательно, можно предположить, что он хорошо знает всю подноготную принятия внешнеполитических решений в администрации Байдена.
Его недавняя статья – о необходимости внесения существенных корректив во внешнюю политику США как в отношении России, так и в отношении Китая.
Общий смысл подхода Купчана сводится к тому, что администрация (читай: президент Байден) должна отказаться от идеологического компонента своего внешнеполитического курса и сдвинуться в сторону прагматического подхода. В качестве исходной точки своего анализа Купчан взял программное выступление Байдена в Конгрессе «О положении нации». В нем американский президент главный идеологический вызов XXI века обозначил как «битву между достоинствами демократий… и автократий». Байден призвал к проведению глобального «саммита за демократию», чтобы мобилизовать единомышленников против нелиберальных соперников.
По мнению Купчана, такой крен во внешней политике США может сплотить союзников вокруг США, но он «является стратегической ошибкой» (выделено мною. – В.В.). Опираясь на свой опыт работы с высшим политическим руководством США, эксперт Совета по международным отношениям фактически дает прямую рекомендацию Байдену на его предстоящую встречу с российским президентом: «США будет очень сложно сотрудничать с Китаем и Россией практически по любому вопросу, если общая стратегия США будет сосредоточена на свержении политического строя нелиберальных держав. Вместо того чтобы сосредоточить все свое внимание на периодических идеологических залпах по России, администрация Байдена должна разработать выверенные ответы на отдельные угрозы, исходящие от Китая и России, при этом продолжая прагматичную совместную работу с ними».
Американская внешняя политика по отношению к России должна исходить из того, что «в мире, который необратимо глобализирован и взаимозависим, противостояние явным и существующим опасностям не должно повлечь за собой вычерчивание новой идеологической линии разлома. Даже если идеологическое сдерживание сработало против Советского Союза во время холодной войны, стратегия «с нами или против нас» не принесет таких же результатов сегодня».
Отсутствие единого понимания в администрации Байдена форм и методов выстраивания отношений с Россией наглядно проявилась в ходе недавнего интервью государственного секретаря США Энтони Блинкена телеканалу CNN. В нем он заявил дословно следующее: «В конечном итоге именно Россия должна решить для себя, хочет ли она иметь более предсказуемые и стабильные отношения с США. В ходе предстоящей встречи мы должны понять их истинные намерения». При этом, характеризуя круг проблем, которые представляют интерес для совместного сотрудничества двух стран, Бликен определил статус проблемы стратегической стабильности, которая считается чуть не главной темой предстоящих переговоров, в качестве «так называемой».
Подобного рода «оговорка по Фрейду» лишний раз свидетельствует о значительных противоречиях, существующих в ближайшем окружении Байдена относительно форм и методов разыгрывания «российской карты» в американском внешнеполитическом пасьянсе. И проблема здесь упирается в субъективно воспринимаемый горизонт принятия решений и получения от них конкретной отдачи.
Достаточно очевидно, что самый пожилой в американской истории президент потому решительно «сдвигает фишки» на внешнеполитической шахматной доске, в том числе и сфере американо-российских отношений, что в глубине своей души он осознает: временной фактор – не на его стороне. В идеале ему нужны результаты «здесь и сейчас» – в отличие от 60-летнего Блинкена, про которого в Вашингтоне говорят, что он лелеет мечту стать «новым Киссинджером». Что ж, и другие государственные секретари США последнего времени имели наполеоновские планы, стремясь либо сохранить статус политических тяжеловесов (Хилари Клинтон и Джон Керри), либо обрести его (Майкл Помпео). В последнем случае поговаривают, что госсекретарь трамповской администрации рассматривает возможность участия в президентских выборах 2024 года.
Это обстоятельство придает определенную интригу предстоящей в Женеве встречи президентов России и США, которая имеет – пусть и минимальные – шансы на то, чтобы принести определенные результаты.
Источник: