Лестница – единственный элемент сценографии. Фото с сайта www.tagankateatr.ru
В Театре на Таганке премьера комедии «Вишневый сад». Юрий Муравицкий смерил взглядом покрытую толстым слоем хрестоматийного глянца пьесу Чехова – и смелым режиссерским жестом смахнул хрестоматийность, а глянца добавил. Пафосная лестница с красной дорожкой и лампами-балясинами, черный рояль, актеры в вечерних платьях и щегольских костюмах, программка в форме оскаровской статуэтки с фигурой драматурга – все это значит, что сегодня, как глаголет в одном из стихотворений Вера Полозкова, будет шоу.
Все действующие лица превратились в артистов эстрады. Ирина Апексимова в образе гламурной Раневской перед началом представления просит зрителей отключить мобильные телефоны и заводит песню на французском языке. Ах да, помещица только что прибыла из Парижа: каре с короткой челкой, черное широкое платье в пол и шпильки, на которых можно вышагивать от бедра вверх по лестнице, вниз по лестнице… Отметим, что лестница – единственная декорация, художник Нана Абдрашитова сделала ее стержнем постановки. Именно оттуда в лучах софитов, направленных Иваном Виноградовым, удобнее всего обозревать владения и куда-то в пустоту произносить монолог о дорогом, многоуважаемом шкафе. Но этот легендарный предмет мебели, увы, существует уже только в чертогах нашего разума.
Сам Антон Палыч всячески протестовал, чтобы его детище превращали в «плаксивую драму». Что же, более века спустя он получил стендап-комедию с музыкальными номерами в стилистике кабаре. Герои по очереди подходят к микрофону и рассказывают о своем житии. Кто-то делает это весьма профессионально и с задором, кто-то тщится рассмешить аудиторию, но в итоге неловко смеется над собственными шутками в одиночку, а кто-то – вообще не из той оперы, как Симеонов-Пищик (Сергей Ушаков): он полубезумно затягивает просьбу одолжить денег на манер русской народной песни. Здесь есть старожилы сцены вроде Шарлотты Ивановны (Любовь Селютина), которая пытается сохранить прежний шарм, и опытного шансонье Фирса (Сергей Векслер). Так и ждешь, что лакей пустится в пляс и начнет исполнять вещи из репертуара Ваенги, желая, чтобы все были здоровы. Но в одном заведении с ними работают и те, у кого артистическая карьера пока не особо складывается. Например, долговязый Петя Трофимов (Олег Соколов) явно в душе претендует на звание гениального актера, однако его посредственность настолько вопиющая, что ему нельзя не посочувствовать.
Режиссер не изменил ни одного слова в оригинальном тексте, следовательно, на кону остается дивный вишневый сад. Но если у Чехова сад – метафора России начала XX века, то у Муравицкого – зрительный зал века нынешнего, об этом актеры объявляют в самом начале. Трактовать сие можно по-разному, мое предположение такое: звезды российского шоу-бизнеса, воспитавшие постсоветскую публику шлягерами и незамысловатыми развлекательными передачами, до сегодняшнего дня, подобно Раневской и Гаеву, пытаются жить, как раньше, с широко закрытыми глазами и создавать попсу в надежде, что культурный – а точнее сказать, бескультурный – код впитает и новое поколение. Однако если поместье загибается и скоро эти изнеженные эстеты останутся нищими, что-то идет не так и пора менять не только форму, но и содержание.
Единственный человек на сцене, который держится естественно, – это Лопахин (Алексей Гришин). Он хоть и модно одет под стать коллегам по цеху, но не стесняется себя принижать и нарочито искажает свою речь фрикативным «г». Ермолай Алексеевич призывает звезд экрана воспрянуть ото сна и объясняет им, как спасти ситуацию, да кто из самовлюбленных селебрити станет ему внимать? Так и продолжается этот бесполезный разговор в пошловато-помпезном кабаре. Реплики героев комментирует рояль: легкую атмосферную музыку Луи Лебе исполняет Максим Трофимчук. Тапер – значимая фигура постановки, потому что приют комедиантов рухнет, если наступит тишина. И какой здесь выход для не приспособленной к новой действительности богемы, кроме как вернуться в Париж и прихватить с собой верного Фирса?
Источник: