Периодически появляющиеся тексты на тему примирения красных и белых и преодоления раскола гражданской войны, вызывают ряд вопросов. Что имеется в виду под «примирением»?
Люди в нашей стране могут сколько угодно носить коммунистическую символику и агитировать под красным знаменем, не подвергаясь никаким репрессиям — и это правильно. Тащить в тюрьму пенсионерку за то, что она запостила в сети портрет Брежнева (да хоть бы и Сталина) — это не признак сколько-нибудь свободного общества. Общественные свободы требуют, чтобы высказываться могли и те, кто, имея власть, лишили бы такой свободы всех остальных.
Слава Богу, у нас коммунистов никто не преследует — а предприимчивые капиталисты продают в киосках хоть коммунистическую, хоть белогвардейскую символику, и за умеренную цену предоставят вам бюсты хоть государей императоров, хоть коммунистических вождей.
В этом отношении — люди не подвергаются преследованиям ни за красные, ни за белые симпатии — мы вполне наслаждаемся гражданским миром.
Что же имеется в виду под «примирением»? Обычно, насколько можно понять, речь идет о то, что мы должны отказаться от идеи добиваться переименования улиц, названных в свое время в честь деятелей революции и гражданской войны, а также свернуть критику коммунистов вообще. Какие, со своей стороны, должны взять на себя обязательства адепты и поклонники партии Ленина, партии Сталина, славной партии большевиков, при этом не озвучивается.
Однако критика — в том числе критика коммунизма — и инициативы по возвращению улицам их исторических названий — это никоим образом не акт гражданской войны. Это абсолютно мирная и законная деятельность, цель которой — вовсе не в том, чтобы принудить кого-либо силой, а в том, чтобы убедить людей добровольно изменить их взгляды.
Такая деятельность не только не подрывает гражданский мир — но необходима для него. На частном уровне люди могут придерживаться коммунистических (и каких им угодно еще) воззрений. Но как общество — и как государство — мы должны задаться вопросом о том, кого стоит (и кого не стоит) прославлять на наших улицах. И здесь спор возникает о весьма специфическом контингенте лиц.
Никто не предлагает переименовывать площадь Гагарина, например. При советской власти люди делали множество непредосудительных — и даже в высшей степени похвальных вещей. Растили детей, боролись с болезнями, строили дома, совершали научные открытия, защищали страну от страшного врага.
То, что людям выпало жить при советской власти, само по себе еще никак не делает их злодеями. Они просто оказались в таких исторических обстоятельствах.
СССР был, конечно, не равен самому себе — после смерти Сталина произошло огромное смягчение нравов, сравнивать 70-тые годы с 30-тыми в этом отношении невозможно. Это два существенно разных режима.
Споры идут не вокруг «советского наследия» вообще, а вокруг тех, кто запятнан — и очень сильно запятнан — кровью сограждан. Тех, кто был прославлен именно за участие в гражданской войне на стороне, которая ее подготовила и развязала. А чтобы хранить гражданский мир, мы должны, по меньшей мере, счесть гражданскую войну злом, а нарушение гражданского мира — преступлением. Но сделать это, не впав в самую резкую критику коммунистической идеологии, невозможно.
Для коммунистической идеологии (как мы видим это во множестве сохранившихся текстов советской эпохи) революция и гражданская война — это как раз славное деяние, участники которого достойны увековечивания их памяти в названиях улиц наших городов. Не кто иной, как товарищ Ленин выдвинул лозунг о превращении империалистической войны в гражданскую. Именно большевики — в условиях мировой войны — работали на поражение своего правительства, о чем тот же Ленин писал совершенно недвусмысленно.
Конечно, захват власти большевиками был бы невозможен без февральской катастрофы — но это ничего не меняет в том, что большевики желали развязать гражданскую войну и ее развязали. Как писал тов.Сталин в «Кратком курсе истории» ВКБ (б)
«Большевистская партия оказалась единственной пролетарской партией, которая осталась верной делу социализма и интернационализма и организовала гражданскую войну против своего империалистического правительства. Все остальные партии II Интернационала, будучи связаны с буржуазией через свои руководящие верхушки, оказались в плену у империализма, перебежали на сторону империалистов».
Если Ленин и его соратники заслуживают благодарной памяти потомков, тогда мы вынуждены считать (как это и делала советская историография) гражданскую войну чем-то славным и похвальным.
Гражданская война — и все бедствия и кровопролития, вызванные действиями большевиков — оправдывалась двумя соображениями.
Первое из них состояло в том, что через все эти ужасы лежит дорога к светлому будущему, когда исчезнут войны и эксплуатация, и на Марсе будут яблони цвести. Империализм рухнет под своей тяжестью, коммунизм победит во всем мире. Увы, но эти ожидания не сбылись. Коммунисты переименовывали улицы в честь людей, которые, как они верили, через море своей и чужой крови, проложили дорогу к светлому будущему. Теперь мы знаем, что это будущее не наступило, и «всесильное учение» оказалось опровергнуто собственным критерием — практикой.
Но вне этого светлого будущего, которое бы все списало, большевики оказываются просто экстремистским движением, которое предало свою страну во время мировой войны, готовило (и осуществило) насильственный захват власти и развернуло террор против сограждан.
Какое государство в здравом уме стало бы прославлять государственных преступников? Конечно, существует странная инерция — когда силовики продолжают цепляться за имя Дзержинского, хотя их прямая работа состоит именно в том, чтобы противодействовать точным современным аналогам Дзержинского — адептам экстремистских идеологий, мятежникам и террористам. Но эта инерция должна когда-нибудь закончиться. Смысла тащить на себе уже вполне истлевшие мумии террористов нет.
Другое соображение, которым оправдывались деяния большевиков — причем, в связи с отсутствием яблонь на Марсе именно сейчас оно выходит на первое место — это крайняя отвратительность дореволюционной России. Россия была «тюрьмой народов», нищей, безграмотной, отсталой, грязной, населенной подлыми, угодливыми, забитыми рабами и управляемой тупыми самодурами, и осталась бы такой до сих пор — если бы не благодетельная большевистская революция.
Иногда говорят о том, что «антисоветизм — это русофобия», но ирония ситуации в том, что именно советизм с необходимостью требует русофобии. Прославление Сталина как того, кто «принял страну с сохой а оставил с атомной бомбой» требует верить в то, что наука, культура и технология России до революции не поднялась выше этой самой сохи. Современные сторонники коммунизма продолжают ту же линию, тиражируя фотографии каких-нибудь бедных крестьян — хотя в ту эпоху бедняки в любой европейской стране выглядели не особенно гламурно.
Конечно, исторически эта черная легенда неверна — Россия была быстро развивающейся европейской страной с мирового значения наукой — но вера в благодетельность революции неизбежно требует безмерно очернять государство, которое она уничтожила. Если мы не считаем историческую Россию настолько ужасной и отвратительной, то и это оправдание революции полностью пропадает.
А если мы полагаем гражданскую войну преступлением, у нас нет другого варианта, как только признать большевиков преступниками — и идею называть их именами улицы дикой. Невозможно — чисто логически — исходить из преступности гражданской войны и не осуждать тех, кто открыто ставил ее развязывание себе в заслугу.
Другой аспект предлагаемого примирения — это примирение с коммунистической идеологией. Но здесь нас ожидает еще одна проблема. Как и другие идеологии великого проекта, коммунизм претендует на то, что все общество должно быть переустроено согласно его учению.
Коммунисты охотно пользуются свободой слова для того, чтобы пропагандировать свои взгляды — но, как только они приобретают достаточную власть, всякая критика их взглядов оказывается под запретом. Это, в рамках идеологической картины мира, вполне понятно. Вот есть единственно верное учение, которое избавит род людской от войн, нищеты эксплуатации и вообще всех бед — с какой стати позволять врагам ставить ему палки в колеса? Коммунистические газеты могут выходить под властью «буржуазии», а вот под властью компартии никаких буржуазных газет быть не может. Вооруженный захват власти и диктатура (так называемая «диктатура пролетариата») это неотъемлемая часть доктрины. Для всех не-коммунистов примирение с этой доктриной означало бы примирение с собственной ликвидацией — если не физической, то, по крайней мере, как политической силы.
И не только политической — как мировоззренческая доктрина, коммунизм не терпит свободной конкуренции с другими мировоззренческими сообществами, и религиозными особенно.
Для коммунистической идеологии православной Руси быть не должно, Церковь должна быть искоренена, как и всякое богопочитание вообще, реакционное духовенство «ликвидировано», или, в несколько менее кровавом варианте, «по телевизору показан последний поп». Как можно примириться с идеологией, которая провозглашает, что вас не должно быть на свете?
Это невозможно не в силу нехватки терпимости или доброй воли — а в силу логической неизбежности. «Бог реален, правая вера в Него есть величайшее благо» и «Бога никакого нет, Его придумали эксплуататоры» — это несовместимые между собой тезисы. Вы не можете разделять их одновременно. Или вы верите в то, что Бог реален — как учит Церковь — или в то, что Бога нет, как учит коммунистическая партия. Какое-то из этих сообществ обманывает миллионы людей в фундаментально важном вопросе — и присягать им обоим невозможно, что в советское время коммунисты отлично понимали.
Или вы являетесь наследником тысячелетней русской государственности — или основателем нашего государства, как писалось в советских учебниках, является В.И. Ленин.
Частичное и компромиссное признание коммунистической идеологии невозможно; вы или полностью ее признаете, или столь же полностью отвергаете. А отвергнув ее — в силу ее явного исторического провала — нам остается только признать тех, кто предавал свою страну во время во войны, захватывал власть с оружием в руках и разворачивал террор против сограждан — государственными преступниками.
И продолжать называть улицы наших городов их именами — это разрушительная для государства нелепость.
Источник: radonezh.ru