То ли пришелец, то ли ангел, то ли новая Мэри Поппинс… Кадр из фильма
Премьера «Снега больше не будет» состоялась в сентябре на Венецианском кинофестивале в рамках основного конкурса – Польша выдвинула картину на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Режиссеры – обладательница нескольких призов Берлинале Малгожата Шумовская и дебютировавший в этом качестве оператор ее предыдущих фильмов, а по совместительству бывший муж Михал Энглерт. Он же и снимал эту картину, и писал вместе с Шумовской сценарий. В главной роли – уроженец Киева, снимающийся по всему миру актер Алек Утгофф, которому на экране пришлось говорить на нескольких языках, в том числе и на русском.
Его герой Женя родился в Припяти и пережил Чернобыльскую аварию, теперь он живет в панельном доме на окраине неназванного польского города и работает массажистом. Каждый день Женя обходит клиентов, обитателей огороженного элитного коттеджного поселка, состоящего из одинаковых белых домиков, мнет им спины и выслушивает исповеди. Дело в том, что молодой человек обладает не только сильными руками, но и чем-то вроде сверхспособностей – умением облегчать не только физическую, но и душевную боль. Самого героя терзают расплывчатые воспоминания о чернобыльском детстве, маме и трагедиях, изменивших его жизнь. Теперь он меняет жизнь других – с помощью переносного массажного стола. Расслабляет, вводит в транс и заставляет осознать, что безмятежность сытой и охраняемой жизни – сплошная мнимость.
Женя – то ли пришелец, то ли ангел, то ли этакая Мэри Поппинс. Он приходит в дом якобы ради массажа, а на самом деле – чтобы в каком-то смысле перевоспитать его обитателей и уйдет, когда переменится ветер, точнее, когда наконец пойдет снег. Созданное Шумовской и Энглертом утрированное, визуально очень кинематографичное пространство – все эти неотличимые одно от другого строения, отделенные прямыми линиями улиц, и пустые, безжизненные внутри, несмотря на то что жилые, – становится символом этакого преобладания формы над содержанием. Богачи, мнящие себя высшим обществом, отдающие детей в элитную французскую школу и украшающие входные двери дизайнерскими рождественскими венками, на деле оказываются обычными обитателями природы – сплетниками и изменниками, кривящими лица при виде якобы случайно затесавшейся в их высшее общество одинокой женщины с бульдогами и замеченной в пристрастии к алкоголю, но на деле сплошь несчастными в браке, неудачливыми в вопросе воспитания отпрысков и хранящими в шкафах множество скелетов и травмирующих воспоминаний.
С приходящим массажистом, который во время сеансов переходит с польского на русский – этот вроде и знакомый фонетически, но до конца не понятный клиентам язык действует на них как заклинание, – эти люди готовы делиться тем, о чем не говорят самым близким. Он и психотерапевт, и случайный попутчик, и священник. На его сеансах люди расслабляются настолько, что вдруг видят свои болевые точки – они всплывают в сознании, будто сновидения, помещая человека всегда в одну, общую для всех, несуществующую локацию, где в отличие от реальности еще идет снег, а значит, не все потеряно.
Последний раз он выпадет в Европе, согласно титру в финале, всего через несколько лет – и это в фильме отголосок Чернобыльской аварии как глобальной климатической катастрофы. А Женя – отголосок Чернобыля как трагедии гуманитарной. Его мозг заблокировал воспоминания из детства, в которых вместо снега в воздухе бесконечно кружатся белые хлопья, словно оседающая после взрыва пыль. И заменил ее уникальным даром душевного исцеления. Он же сам до поры до времени «вылечиться» не может, но постепенно, как его «пациенты», начинает видеть, вспоминать, осознавать – и принимать. И когда пойдет снег – может быть, последний, ему придет пора, как и всем остальным героям, двигаться дальше, навсегда покидая это коттеджное чистилище за шлагбаумом.
Источник: