Как говорят о СССР, так тут же начинают уверять, что вот де ужасающая милитаризация, потому что 20 000 танков. Иногда добавляют “бесполезных”, потому что “с противопульной бронёй”. Однако ж если мы посмотрим на расходы на оборону, то с удивлением увидим, что во-первых, эти самые расходы занимали довольно небольшую долю бюджета до середины 30-х. Не буду мучить вас цифрами, кто хочет — может посмотреть у Самуэльсона в книжке “Красный Колосс”(http://militera.lib.ru/research/samuelson_l/index.html).
Более того, приглядевшись к распределению расходов на технику мы с удивлением обнаружим, что и танки-то не особо много занимают в расходах. Реально огромные средства тратились на авиацию, артиллерию и флот. А танки — так, бронекоробки. Кстати, на автомобили, тягачи и запчасти, в недостатке которых обычно упрекают Красную Армию, потратили примерно столько же, сколько и на сами танки.
Другое дело, что можно было вместо танков построить побольше тягачей и запчастей. Например, у поляков из 7ТР получился тягач. Правда, у них был сильно другой двигатель, более мощный и дизельный. Попытка же переделать Т-26 в транспортёр тоже была, но Т-26Т оказались не очень удачными машинами.
Тягач С7Р. Таскал даже 220 мм мортиру
С другой стороны немалые усилия, положенные на организацию, к примеру, танкового производства на СТЗ можно было потратить на расширение производства
Некоторое уменьшение числа танков и увеличение количества запчастей позволило бы увеличить боевую подготовку. А то на неё во второй половине отводилось всего 88 моточасов на машину на весь год. Т.е. двигатель работал (даже не “танк ездил”) не более 8 часов в месяц.
Вообще экономия на “расходниках” в боевой подготовке была, как представляется, главной бедой Красной Армией 1930-х. Например, отпуск боеприпасов очень существенно не дотягивал даже до норм царской армии. О недостатке тренировки в стрельбе говорили, но, видимо, из-за приоритета в создании запасов на случай войны, не исправили.
Примерно такая же ситуация была в авиации. В 1930-е годы средний налёт до выпуска из училища составлял 30-40 часов. Пока в армии летали на таких “чудесах техники”, как Р-5 или там И-5, ну в крайнем случае ТБ-3, этого было более-менее достаточно.
Р-5. Самый «ходовой» самолёт середины 30-х годов. Картинки из игры Ил-2 Штурмовик
По крайней мере, уверенно пилотировать этажерку Сталинский Сокол мог, а боевому применению можно было и в авиабригаде научиться. Но как только в части пошли “Ишаки”, строптивые как одноимённое непарнокопытное, дело стало плохо. Бомбардировщикам тоже пришлось туго, потому что вместо неспешного ТБ-3, не случайно называвшегося тогда вполне официально воздушным кораблём, на смену начал приходить СБ. Лишние 200 км/ч имеют значение!
СБ. Точнее, СБ-2М-100, что в переводе на русский значит СБ с двумя двигателями М-100. Видимо, путём отбрасывания типа двигателей и «образовалась» в справочниках модификация СБ-2, которой в природе никогда не существовало.
Новые самолёты были не только более сложны в пилотировании, но и более сложны конструктивно. Приходилось убирать/выпускать шасси, работать с механизацией крыла (впрочем, на И-16 обычно “забивали” на это). Отдельной Специальной Олимпиадой были полёты на дальность на СБ, когда нужно было не просто переключаться с одного бака на другой, но и делать это как раз в то время, когда в нём закончится топливо, чтобы и двигатель не остановился и топливо израсходовать полностью. Сам двигатель нужно было правильно регулировать и точно следовать выгодному режиму полёта. Всё это давало лишние сотни километров, но было настолько сложно, что даже у лётчиков-испытателей получалось не с первого раза. Не упрощали задачу и многочисленные отказы новой техники. А И-16 норовили просто развалиться, что в 1937 году сказалась сначала на наших лётчиках в Испании, ну а потом и на “вредителях”, выпускавших такие самолёты.
“Взлёт-посадка” характеризовал подготовку новоприбывших лётчиков с 30 часами налёта Маэстро из фильма “В бой идут одни старики”. И такая характеристика была довольно верна уже в середине 30-х. Комиссар Агальцов по итогам Испанской войны докладывал, что у противника подготовка лётчика в 10 раз больше. Но коренным образом изменить её у нас так и не получилось. Разведка ужасала страшными данными о наращивании авиации у наших “партнёров”, которые тогда неполиткорректно назывались вероятным противником, теоретики строчили не менее пугающие оценки производства самолётов у противника по опыту Первой Мировой. Но не все теоретики предлагали мериться численностью. Лапчинский, весьма уважаемый авиатор, заявлял “Итак, из десятков тысяч обученных летчиков буржуазные страны, столкнувшиеся в мировой войне, могли отобрать лишь 100 с лишним воздушных бойцов, обладавших действительным желанием драться. Значение и интерес этого вывода трудно переоценить.”(вот тут: https://paul-atrydes.livejournal.com/140365.html можно почитать его очень толковую статью, да и сам ЖЖ очень хороший) Но его, похоже, не очень слушали, да и в 1938 году он…а вот и не угадали, умер, если не путаю, от рака. Было ему 55 лет. Не так и мало по тем временам.
Комбриг Лапчинский, фото из Википедии
Так что для Красной Армии было бы очень неплохо не увлекаться строительством огромных ВВС, но дать им более солидную подготовку. Ещё одна беда — это интенсивность полётов. Немцы умудрялись зачастую делать сходное количество самолётовылетов при заметно меньшем количестве самолётов. Более того, та же ситуация была и во время кампании во Франции. Апофеозом проблем с подготовкой самолётов стала, наверное, Финская кампания, когда “внезапно” оказалось, что оружейники просто не успевают набивать пулемётные ленты патронами, так что пришлось привлекать даже гражданских. Большее внимание к тылу авиации потребовало бы относительно небольших вложений, но существенно увеличило бы мощь авиации.
Другая проблема авиации — это неспособность концентрировать усилия. Это немцы могли под Курском собрать 80 % своей авиации Восточного фронта. В Красной Армии что в 30-е годы что в 40-е авиация была “прибита” к наземным войскам. После 1942 года, после создания Воздушных Армий, ей могли маневрировать хотя бы в масштабе фронта, до того и эта опция была недоступна. В результате на бумаге у нас самолётов в разы больше, чем у фрицев, а в воздухе над Курской дугой опять господствуют немцы.
Похоже, ошибочной оказалась и ставка на штурмовики. В середине 30-х бомбовая нагрузка даже специализированных фронтовых бомбардировщиков оставалась невелика, а зенитки представляли собой обыкновенные пулемёты, поставленные на специальный станок. Ну или пушку среднего калибра, совершенно бесполезную против низколетящих самолётов. В таких условиях логичным представлялось сделать специальный самолёт, который будет летать низко, поливать всех свинцовым ливнем и опционально кидать небольшие бомбы. А если ещё бронёй прикрыть всё это великолепие, то будет совсем вундерваффель. В Великую Отечественную же это так не работало. Во-первых, бомбовая нагрузка самолётов резко возросла, а с ней — и эффективность бомбометания. Какой-нибудь 109-й Мессершмидт умудрялся таскать довольно легко 250 кг бомбу. Если вспомнить, что в зависимости от условий на нашем Ил-2 бомбовая нагрузка составляла 200-400 кг, то уже становится грустно. Более того, Ил-2 не мог пикировать с таким большим углом, как немецкий истребитель-бомбардировщик, что трагически сказывалось на точности. “Мессер” или “фоккер” мог уйти от наших истребителей (да что там “уйти”? штурмовые эскадры вполне бились с нашими истребителями), то для Ил-2 немцы регулярно устраивали избиения истребителями. Броня не спасала, как не спасала она и от зениток. Если попадание 20 мм зенитки Ил-2 иногда выдерживал, то попадание 37 мм снаряда, как правило, приводило к разрушению. При этом превосходство в пушечном вооружении (хотя тоже условное, немцы по две 30 мм пушки на истребитель запихивали в дополнение к 20 мм пушке и двум пулемётам) особо важно не было, потому что всё равно, как признавали по итогам испытаний, основным вооружением Ил-2 оставались бомбы. А действовать как горизонтальный бомбардировщик эффективно Ил-2 не мог, потому что не было бомбового прицела.
Ну и куда же без Ил-2? На картинке из всё той же игры ранний Ил-2. На него ещё не навесили кучу свистелок, потому и РСов много и бомбовая нагрузка 400-600 кг. Но РСы себя не оправдают, а масса самолёта будет расти и расти, сжирая и так небольшую полезную нагрузку.
Бомбардировщик Су-2 хотя бы имел нормальный бомбовый прицел и не меньшую бомбовую нагрузку. В общем, полагаю, от штурмовой авиации стоило бы совсем отказаться в пользу ближних бомбардировщкиов
Если у немцев были пикировщики, позволяющие бомбить с большой точностью и горизонтальные бомбардировщики, вываливавшие по 2, а то и по 3 тонны бомб на наши головы, то в Красной Армии для всего этого был Пе-2, который оказался и пикировщиком так себе и никудышным горизонтальным бомбардировщиком (600-700 кг бомб , а у немцев Хейнкель спокойно возил 2 тонны).
Наконец, ещё одной бедой было отсутствие самолёта-корректировщика. У немцев для этих целей был в начале войны “костыль” (не спрашивайте меня, почему его так назвали) Hs-126, а потом знаменитая “Рама”.
Hs-126, он же «Костыль» — глаза немецкой армии в 1939-1941 годах
У нас же на 1940-й год в этой роли выступал всякий антиквариат вроде Р-5, обречённый в условиях превосходства немецкой авиации. Лишь к середине появились Ил-2Кр, но на них не ругался только ленивый, потому что обзор оставлял желать лучшего. Для этих целей создавался Су-2 и даже использовался. Но и самолёт был неудачной судьбы и в целом корректировочная авиация всю свою историю производила впечатление заброшенности.
Су-2. «Знаменит» он более всего из-за глупостей Резуна про «самолёт-шакал», а зря. Весьма достойный самолёт и если бы эффективность самолётов оценивали более объективно, да ещё и с двигателем ему бы повезло больше, он мог бы стать рабочей лошадкой ВВС Красной Армии.
А теперь вернёмся к нашим баранам, в смысле, танчикам. Много копий сломано насчёт “золотого сечения”. И чего я не понимаю, так это почему Красная Армия не сделала нормальную танковую дивизию в середине 30-х годов. Что там теоретики пишут, светилы танковой науки? Взять хотя бы Калиновского. Пишет, что механизированные войска (читай — танки) не могут территорию удерживать. Внимание, вопрос! Что удерживать может мехбригада с “батальоном” чуть более 200 человек пехоты?
О том, что нужно взаимодействие между родами войск, что большую опасность представляют противотанковые пушки тоже говорили. Например, большую часть 30-х годов начальником Управления Боевой подготовки был Седякин. В самом начале 30-х он предостерегал от увлечения голыми танками. Правда, ему резко отвечали Уборевич с Мерецковым, обвиняя чуть ли не в контрреволюции, но вскоре сам Уборевич будет писать примерно те же вещи в адрес Ворошилова. А ещё он же будет указывать на необходимость САУ в танковых войсках, так как обычной артиллерии мало и она отстаёт.
На учениях всё это видели, писали про необходимость мотодивизии, о необходимости усиления артиллерии и прочих нужных вещах. Но почему-то ничего принципиально до самого 1939 года не поменялось и даже мехкорпуса 1940 года страдали теми же проблемами слабости пехоты, слабости артиллерии и тылов.
В общем, конечно, хотелось бы иметь танковую дивизию образца 1945 года в 1935 году, но этого не случилось, хотя объективные предпосылки у нас к тому были.
Если говорить о пехоте, то, пожалуй, наибольшей её проблемой в плане вооружения был хронический недостаток пулемётов, особенно в первую половину войны. При этом множество средств потратили на создание самозарядной винтовки, которая себя не оправдала. Предположу, что не стоило гнаться за жаворонком в небе, а тупо наращивать производство ДП. Ну и если бы ДС довели — было бы совсем прекрасно, потому что 66-килограммовый Максим с водяным охлаждением и неудобным станком в 1941 уже был анахронизмом.
Перед войной
Всех уже достали попаданцы, которые оказываются в 1941 году и спасают страну, сказав, что немцы нападут в 22 июня. Не спасут они так почти никого.
Во-первых, потому что штамп “красноармейцы в одних подштаниках бегают под артиллерийским огнём в общем случае к реальности не относится. Беда Красной Армии как раз в том, что почти никого на границе не было. Если бы было, то немцы имели все шансы получить такие же проблемы, как в Брестской крепости, только в несравнимо большем масштабе. А в реальном 1941 они разогнали строителей с Линии Молотова и пошли последовательно громить рассеянные по огромной территории Советского Союза части Красной Армии. Спасением была бы мобилизация и развёртывание. Но и тут есть нюансы.
Положение перед войной в Прибалтике. Частокол немецких дивизий с их стороны границы и жиденькая стеночка — с советской. Все карты в карусели из древних ФИ. Теперь это уже классика!
Если Красная Армия начнёт мобилизацию на пару месяцев раньше, немцы это быстро вычислят (с нашей-то радиодисциплиной вскрыть приезд новых штабов — что Ферстаппену Элбона обогнать) и начнут своё развёртывание тоже раньше.
Проблемой России ещё с царских времён было то, что чем дальше в Запад тем толще железные дороги. А следовательно, развёртывание наших противников заведомо быстрее, чем у нас. В 19 веке это компенсировали, держа огромную толпу войск в Польшу. Поляки, небось, расскажут, какие они страшные и как их сильно подавляли. На самом деле войска держали не супротив очередного любителя полонезов и вырезания русских женщин и детей (с чего восстания “за свободу Польши” обыкновенно и начинались), а для марша на Берлин. Правда, после Мукдена стало ясно, что военно-политическая ситуация таким маршам не способствует и развёртывание пришлось отнести на восток. Спасало то, что немцы намеревались сначала расправиться с Францией, а уж Россию оставить на закуску. Прошло 30 лет и проблема осталась, а Франция — нет. СССР изо всех сил развивал железнодорожную сеть и даже автостраду (да-да, именно так в документах её и называли, привет Резуну) Москва-Минск строил (правда, до конца так и не достроил), но отставание всё равно оставалось. Так что выиграть ранним развёртыванием можно ну там неделю-вторую.
Куда более перспективны рецепты из серии “что делать не надо”.
Так чего делать не надо?
В 1940 году начали формирование 8, нет лучше 9, нет ещё лучше 30 мехкорпусов. В 1941 году из этих корпусов было сформировано…один корпус. Более-менее. Только ни разу в полном составе на учениях ни один из этих корпусов не выходил. И это при том, что в мехкорпуса загнали почти все танки СССР. Исчезли все танковые бригады, которые должны были поддерживать пехоту. Угадайте, что случилось с началом войны? Правильно, с 22 июня мехкорпуса начали раздёргивать на поддержку пехоты. Если нет никакой разницы, зачем формировать столько мехкорпусов? Стоило ограничится ну хотя бы теми 8, что начали формировать в 1940 и не трогать все остальные соединения. Тогда бы и оперативный резерв получили и оставили бы сколоченные танковые бригады, которые смогли бы поддержать пехоту, которая сама держалась против немцев, чего там врать, очень плохо.
С авиацией примерно та же проблема. Где были самые лучшие авиаполки в Красной Армии в 1940 году(подробнее читать вот тут: https://warspot.ru/13368-tramplin-mayora-savitskogo)? На Дальнем Востоке. Да, да, там, где все 30-е с авиацией была хроническая ммм…беда. Но после Халхин-Гола угроза большой войны там отступила и всякие реорганизации, развёртывания и прочие нехорошие вещи Дальний Восток мало беспокоили. Так сказать, принцип чукчи-космонавта, который “покорми собак и ничего, ничего не трогай!”. И, внезапно, боевая подготовка резко улучшилась! Полки стали больше летать, больше тренироваться и, соответственно, выполнять всякие там стрельбы с бомбометаниями тоже лучше! Если бы в 1940-1941 авиацию на Западе тоже оставили в покое, скорее всего, результаты были бы сходными. Так что стоило в 1941 отказаться от развёртывания новых полков и…модернизации аэродромов. Дело в том, что авиация Красной Армии страшно страдала от знаменитого русского климата. Полевые аэродромы превращались после дождей в грязехранилище летом, засыпались снегом зимой, а уж весной и осенью из состояния грязевой ванны и не выходили. Разумным решением стало строительство бетонных полос. Проблема была в том, что ради этого строительства пришлось “распахать” огромное количество имевшихся аэродромов. Рассказы про “концентрацию” советской авиации на аэродромах в Западных округах — это не от “сосредоточения перед Днём-М”, а как раз по этой причине. А так как забиты были практически все имевшиеся аэродромы, то и аэродромный манёвр был очень ограничен. Даже перебазировавшись на другой аэродром, авиация попадала под новые удары немцев и несла потери. Правда, большую часть потерь понесла всё равно в воздухе, но от сотен сгоревших самолётов на аэродромах легче не стало.
Когда говорят о планировании войны, то часто можно встретить “гениальные” идеи, что вот надо было оставить немцам часть территории в виде “предполья” и тогда… Беда в том, что примерно так поступили поляк и, фактически, та же ситуация была у французов, ведь Гудериан с трудом на 3-й день дошёл до Мааса.
Ситуация на 16 мая 1940. Хорошо видно, как долго немцам пришлось идти до Мааса (это как раз восточная граница зоны, закрашенной телесным цветом) по территории Бельгии и Люксембурга. Но то не помогло. На 16 мая ситуация была уже безнадёжной для союзников.
Но это не помогло. Так что отходить от границы, в значительной мере прикрытой всякими полезными рубежами типа Буга было вряд ли удачной идеей. Конечно, было бы хорошо сконцентрировать больше войск в Белоруссии, да только для этого надо верно вскрыть планы удара именно там, а это не было сделано и, будем честны, в годы Второй Мировой это довольно редко удавалось. Даже под Курском с распределением сил немцами ошиблись. Также плохо, что первые дни Ставка никак не могла заставить местных командующих выполнять свои указания. Вопреки рассказам об “атмосфере страха” Кирпонос вполне мог отправить части корпуса Власова затыкать дыру под Яворовом, пытаться выстроить статичную оборону от несуществующего удара на отрезание Львовского выступа, а Ф.И.Кузнецов — так и вовсе забить на т.н.”Директиву №3” и спасать свой фронт, когда Гот на всех парах несётся к Минску. Но опять же, понимать, что это плохо — одно. Сделать так, чтобы всё нормально работало — это другое.
Итоги
Вряд ли катастрофу 1941 году можно было полностью избежать. РККА заведомо проигрывала по уровню развития Вермахту. С другой стороны, пока ещё были крупные подвижные соединения, было много кадровых бойцов и командиров, противостояние с Вермахтом в меньшей степени было похоже на избиение и по соотношению кровавых потерь, т.е. убитыми и раненными, 1941 более-менее соответствует 1943, но не 1942. И если бы в Красной Армии не увлеклись погоней за численностью, то соотношение потерь было бы ещё лучше. Тогда, имея лучше сбалансированные войска и хотя бы пару “лишних” недель на мобилизацию и развёртывание можно было бы надеяться на стабилизацию фронта не в декабре, а летом и не под Москвой, а хотя бы по линии Днепра. Но это не значит, что война бы была лёгкой и не потребовала бы миллионы жизни, как в реальности. Наконец, всё написанное выше написано с позиции послезнания. Мы знаем, что оказалось успешным, а что — ошибочным. В 1930-е этого знания не было и ошибались не только в СССР. Такие дела.
Источник: zen.yandex.ru