Государственная дума 22 сентября рассмотрит в первом чтении поправки к закону «О свободе совести и религиозных объединениях», внесенные правительством. Документ уже на стадии обсуждения получил противоречивые отклики. В Госдуме считают, что новые нормы позволят оградить граждан от экстремизма и повысят эффективность контроля религиозной жизни. Но есть и критика. Много замечаний к требованию для лиц, получивших религиозное образование за рубежом, пройти переаттестацию в отечественных учебных заведениях. Норма касается не только преподавателей, но и тех, кто «осуществляет религиозную деятельность». То есть для служения в церкви, мечети, дацане и синагоге потребуется российская справка.
На проблемы, которые создает эта норма, обратил внимание Андрей Клишас: «Следует отметить, что ряд религий и религиозных деноминаций, существующих в России, в том числе относящихся к традиционным религиям, не имеют духовных образовательных организаций». Сенатор указал на Калмыкию, где нет буддийских учебных заведений. Зампред Духовного управления мусульман РФ Дамир Мухутдинов привел в пример Болгарскую исламскую академию, которая задумана как крупнейший духовно-образовательный центр ислама в России, но пока не достигла того уровня, который позволяет ей конкурировать с зарубежными исламскими вузами. В Болгаре преподают приглашенные специалисты, и Мухутдинову представляется абсурдным, что маститые лекторы-иностранцы сядут за парты рядом со своими студентами.
Подобное мнение высказывали представители почти всех религиозных направлений, кроме Московского патриархата. Возможно, только у РПЦ и отчасти у католиков есть в стране учебные заведения, которые на должном уровне готовят к служению духовенство. Когда закон будет принят, многие общины окажутся перед перспективой лишиться своих лидеров. Практически все они за рубежом получали знания, обеспечивающие их статус. Многие из них сами стояли у основания действующих в стране семинарий, медресе, буддийского университета (единственного в стране) и иешив.
Однако можно понять и правительство, не желающее, чтобы религии в России существовали как «придатки» зарубежных центров. Содержание и форма обучения в заграничных духовных школах иногда настолько расходятся с российскими представлениями об образовании, что допустить признание этих практик в РФ нельзя. Кроме обеспокоенности импортом экстремизма чиновники мотивируют свои инициативы стремлением обеспечить полноценную духовную жизнь в России. Иногда это просто невозможно из-за слишком малой численности адептов того или иного вероучения. Но в других случаях государство вправе спросить у религиозных организаций, почему в условиях различных привилегий за три десятилетия общины так и не смогли обеспечить должный уровень духовных школ и подготовить новые поколения «укорененных» служителей Бога. Некоторым из организаций и фондов государство оказывало немалую материальную помощь. Сколько можно оправдывать нынешние неудачи последствиями гонений в СССР?
Совершенствование законодательства в этой области идет много лет, и очередные новации лишь порождают дополнительные противоречия. Возможно, стоит пересмотреть принципы взаимодействия государства и религий. Привилегии и льготы должны быть четко увязаны с отчетностью организаций о результатах помощи. Если верующим нужна подлинная свобода от опеки чиновников, то достичь ее можно только низовой инициативой. В идеале у государства должна остаться лишь одна функция в регулировании религиозной жизни – противодействие экстремизму. С адаптацией к реалиям прекрасно справятся и сами граждане. Если они не могут жить без веры, то перестанут ждать, когда религиозные знания им преподнесут на блюдечке эмиссары из-за границы.
Источник: