Павел Владимирович Цыбин. 1940-е годы.
У него оказалась нелегкая судьба и долгая жизнь. На заре своей авиационной карьеры Павел Цыбин чуть не погиб, когда его планер врезался в землю. Чудом уцелел в 30-е годы: только случай спас его от ареста и сталинских лагерей.
Легкий на подъем
Павел Цыбин родился в декабре 1905 года в семье музыкантов. От отца, профессора Московской консерватории, ученика русских композиторов Лядова и Глазунова, маленький Павел унаследовал музыкальный слух и любовь к искусству. Он научился хорошо рисовать, что очень пригодилось ему в дальнейшем.
Авиацией Павел увлекся довольно поздно, в 18 лет, после того как познакомился с одним из первых пилотов русского самолета-гиганта «Илья Муромец» Васильевым. Неудивительно, что Цыбин под влиянием этих рассказов освоил столярное и слесарное дело, стал мастерить модели, а потом самостоятельно построил первый в своей жизни балансирный планер. Консультации ему давал слушатель Академии Воздушного флота Джон Безродный.
В планерном кружке Павел встретился с человеком-легендой – Константином Арцеуловым, покорителем штопора, который тогда был богом для всех начинающих планеристов. В 1924 году Цыбин на курсах подготовки инструкторов по планеризму знакомится с Олегом Антоновым, Александром Яковлевым, Владимиром Ильюшиным, Павлом Климентьевым. А три года спустя состоялась его встреча с Сергеем Королевым, с которым он много летал на планерах.
Будучи курсантом Ленинградской военно-технической школы ВВС, он строит вместе с Олегом Антоновым учебный планер ПС «Стандарт». Потом была служба в армии, учеба в Военно-воздушной академии им. Жуковского.
В середине 30-х годов в фашистской Германии началось усиленное проектирование и строительство десантных планеров, с помощью которых позднее был быстро захвачен остров Крит. У нас постройкой планеров занимались в то время О. Антонов, К. Грибовский, П. Цыбин и еще ряд конструкторов. Позднее Цыбин вспоминал:
«Меня вызвали в ВВС РККА к П. Рычагову в самом начале 1940-х годов. Он спросил у меня:
– Павел Владимирович! Вы могли бы сделать тяжелый десантный планер?
– Да, – ответил я.
Потом Рычагов обратился к присутствующему на совещании наркому авиационной промышленности А. Шахурину:
– Можно ли быстро организовать производство таких планеров?
– Несомненно, – ответил тот.
Мы с наркомом в течение двух часов составили подробный план, который подписали в тот же день. И закипела работа».
Планер КЦ-20 (Колесников–Цыбин, 20-местный), разработанный в КБ при Военно-воздушной академии, где в то время учился Павел Владимирович, был построен очень быстро. Уже в 1940 году его направили на испытания в ВДВ. Во время Великой Отечественной войны эти планеры оказали большую помощь партизанам. На них доставляли оружие, боеприпасы, питание. На КЦ-20 выполняли по 500 и более вылетов вместо 8–10, как на обычных планерах.
Несмотря на хорошие характеристики, Цыбин постоянно его усовершенствовал, сам участвовал в испытательных полетах. В одном, в 1942 году, при перелете из подмосковного Летно-исследовательского института, на самолете-буксировщике ДБ-ЗФ (Ил-4) на взлете отказали двигатели. Самолет пошел на посадку, не успев набрать высоту. Буксировочный трос не отцепился, поэтому планер КЦ-20, в котором находились Цыбин и планерист Корчагин, перескочив через бомбардировщик, ударился о землю. Корчагин сразу погиб, а Цыбин, пробив фонарь планера, вылетел наружу и сильно повредил позвоночник. Несколько месяцев пролежал в госпитале, но летать и конструировать планеры не перестал.
Сверхзвуковой реактивный самолет-разведчик (РСР).
Следующей его разработкой стал тяжелый двухместный планер Ц-25, спроектированный в 1944–1945 годах. На него загружались десант и тягач через открывающийся нос. На базе этого планера был построен мотопланер Ц-25М, оснащенный двумя моторами.
Интересно отметить, что идея постановки на планер Ц-25 двигателей принадлежала Сталину. Мотопланер после высадки десанта мог самостоятельно вернуться на свой аэродром, а не сжигался, как безмоторный. На вооружении ВДВ Ц-25М состоял до 1956 года. А в 1950 году два аэропоезда на базе Ц-25 совершили посадку на Северном полюсе.
Эра реактивной авиации
Вскоре после окончания Великой Отечественной войны началась эра реактивной авиации. Первое знакомство с ней Павла Цыбина закончилась печально. Он был тяжело ранен в апреле 1945 года, когда на немецком аэродроме группу советских военных специалистов обстрелял реактивный истребитель Ме-262. Позднее Цыбин увидел реактивный Ме-163 и никак не мог понять, как же он летает. «Винта нет, одни дырки спереди и сзади», – вспоминал он.
Но дорогу реактивной авиатехнике проложили безмоторные летательные аппараты. На планерах Цыбина, летающих лабораториях (ЛЛ) Ц-1 и Ц-2, оснащенных пороховыми ускорителями, в 1948–1949 годах были достигнуты высокие дозвуковые и трансзвуковые скорости. На этих ЛЛ исследовались характеристики прямых крыльев и крыльев с обратной стреловидностью, зарождение скачков уплотнения при помощи наклеенных шелковинок на плоскостях, движение которых фиксировалось кинокамерой.
Остается только удивляться, как на деревянных конструкциях, какими были планеры Цыбина, удалось достигнуть скорости в 1150 км/ч. Ведь обычно планер разрушался на скоростях, превышающих 250 км/ч.
Проектировать оригинальные конструкции Цыбину помогало отличное пространственное воображение. Несмотря на то что Цыбин не имел высшего образования, он обладал даром предвидения, настоящей конструкторской жилкой, которая помогала ему проектировать летательные аппараты, опережавшие время.
Бедой, которая преследовала Цыбина и других выдающихся конструкторов, стала непоследовательная политика руководителей страны, которые постоянно меняли приоритеты в области авиации. То они отдавали предпочтение бомбардировщикам, то истребителям, то ракетам, то опять возвращались к самолетам. При очередном таком шарахании планерное конструкторское бюро Цыбина закрыли. И он перешел в 1949 году на работу к С. Королеву в НИИ-88. Павел Владимирович был начальником отдела испытаний ракет Р-1, Р-5, а также конструкций на базе немецких ФАУ-2. Работа интересная, хотя общаться с Королевым было непросто.
«В деле Сергей Павлович оказался очень крут, – вспоминал Цыбин. – Я бы даже сказал, беспощаден ко всем без исключения. И в то же время он отличался добротой и сердечностью. Лжи не терпел. Человека, который говорил ему правду, несмотря ни на что он уважал».
В 50-е годы наиболее интересным делом, которым Цыбин занимался, стало руководство летными испытаниями крылатого снаряда (КС) «Комета», ставшего прототипом крылатых ракет. Систему управления для КС проектировал Сергей Берия, брат министра государственной безопасности страны Лаврентия Берия, который лично курировал весь комплекс работ над «Кометой».
Мотопланер конструкции Цыбина Ц–25М.
Фотографии из архива автора
В 1955 году, возглавив ОКБ-256, Цыбин приступил к проектированию сверхзвукового реактивного самолета-разведчика (РСР), который должен был достичь скорости 2500 км/ч, потолка в 25 км и дальности 4000 км. На разведчике предполагалось впервые в СССР установить два двухконтурных реактивных двигателя Д-21 конструкции П. Соловьева со взлетной тягой 5 т каждый.
Для определения возможности полета РСР построили его аналог – натурную модель (НМ-1). Она отличалась от прототипа более короткими крыльями и фюзеляжем. НМ-1 взлетала с тележки, которая сбрасывалась после взлета, а садилась на лыжное шасси. Первый полет на этой машине должен был выполнять дважды Герой Советского Союза летчик-испытатель Амет-Хан Султан. «Вначале, – делился воспоминаниями в кругу друзей Павел Владимирович, – он потребовал, чтобы в конце взлетной полосы поставили бутылку коньяку, которая всегда играла роль его постоянного талисмана при сложных заданиях на опытных самолетах.
После того как его желание выполнили, Амет-Хан запустил двигатели и порулил на старт. Сделав два подлета, взлетел, совершил полет по коробочке и сел на лыжу, которая изготавливалась из тугоплавкого металла. При посадке из-под нее посыпались искры, а потом ударил целый сноп огня. Все, кто встречал самолет, почему-то подумали, что начался пожар, и побежали к машине. Но как только НМ-1 остановилась, огонь и дым исчезли.
Амет-Хан вылез из самолета сам не свой: бледный, руки трясутся, папиросу из пачки достать не может. Потом все-таки сказал мне:
– Машина простая. Легка в управлении.
Я же, чтобы его успокоить, грубо ему говорю:
– Если все так обстоит на самом деле, чего ты трясешься, как осиновый лист?
Амет-Хан наконец закурил и сумрачно ответил:
– Если бы тебя пугали этим самолетом полтора года, ты бы не так трясся!»
Действительно, получить добро на первый вылет Цыбин не мог очень долгое время, поскольку НМ-1 выглядела весьма необычно. В ЛИИ все ходили вокруг нее, посматривали на необычно острый нос, заточенные, как бритва, кромки крыльев, на которых подвешивались двигатели, и качали головами. Одни говорили, что не полетит, другие – полетит, но сразу упадет, третьи – развалится в воздухе. К тому же после проведения моделирования управления самолетом выяснилась его неустойчивость. И другой выдающийся летчик-испытатель, С. Анохин, и сам Амет-Хан Султан по несколько раз «разбились» при взлете, правда на тренажере. Но после отработки управления и решительного обращения Цыбина в МАП СССР руководитель министерства П.В. Дементьев скрепя сердце сказал ему: «Полет разрешаю. Но если что случится, головой ответишь и партбилетом».
НМ-1 взлетела в апреле 1959 года. Этот полет подтвердил осуществимость всех технических идей, заложенных в РСР. Но очередные гонения на авиацию со стороны Н.С. Хрущева привели к тому, что проект сверхзвукового самолета-разведчика закрыли, и он так и не взлетел, хотя мог бы стать сенсацией 50-х годов. Лучше РСР оказался только американский самолет разведчик SR-71.
И снова космос!
В том же 1959 году Павел Цыбин разрабатывает проект планирующего космического аппарата (ПКА), который Сергей Королев за его необычный корпус назвал «лапотком». Аппарат представлял собой 9-метровый вертикально стартующий летательный аппарат массой 3,5 т со складывающимися стальными крыльями размахом 7,5 м. На орбиту искусственного спутника Земли ПКА выводился ракетой-носителем типа «Восток». После 24-часового полета «лапоток» вместе с космонавтом возвращался на землю самостоятельно, используя планирующие свойства корпуса до высоты 20 км, а затем и крыльев. Посадка осуществлялась с помощью лыжного шасси.
Но ПКА также не взлетел в космос. По разным причинам ОКБ-256 закрыли, а Цыбин стал работать в ОКБ-1 заместителем Королева. Он принимал активное участие в создании маневрирующих космических кораблей «Восток», новых космических аппаратов «Союз» и «Союз-Т», автоматических межпланетных станций и спутников. Под руководством Цыбина получил путевку в космос первый советский разведывательный спутник «Зенит», модификации которого до сих пор успешно эксплуатируются.
Много труда конструктор вложил в выход первого человека в космос – Алексея Леонова, а также в проект орбитальной станции «Звезда», предназначавшейся для войны в космосе. Эта станция должна быть оснащена лазерными пушками для уничтожения вражеских спутников, спасательными капсулами, а также несколькими стыковочными узлами.
После смерти Королева Цыбин попал в немилость к новому начальству и был отправлен на испытательную работу. Обладая большим диапазоном интересов, Цыбин в последние годы жизни прорабатывал конструкции тяжелых транспортных самолетов и даже вертолетов, а также перспективных воздушно-космических летательных аппаратов.
Он умер за письменным столом в феврале 1992 года, прожив долгую и нелегкую жизнь, в которой было все: и взлеты, и падения. Но не было одного: измены своей юношеской мечте – летать выше, дальше и быстрее всех.
Источник: