Джозеф, или, как его всегда называли, Джо Джефферсон был великим актером. О театрах, актерах и пьесах никогда много не говорят, но кто-то склонен сказать:Ах, но вы бы видели Джо Джефферсона в Рип Ван Винкле! Все американцы очень гордятся тем, что этот человек родился в Соединенных Штатах; что он жил и умер здесь. В семье Джефферсонов было четыре актера по имени Джозеф, но именно Джо Джефферсон №3 в течение тридцати лет играл роль старого чудаковатого голландца Рипа Ван Винкля, о жизни которого рассказывается сейчас. Джо родился в Филадельфии, но вскоре после этого его родители уехали в Вашингтон. Они жили в доме, задний холл которого вел прямо к боковому входу в театр. Как только он мог ходить один, маленький Джо бегал по этому залу и весь день играл в пустом театре, за кулисами. В той части старого здания за кулисами громоздились всевозможные сценические декорации. Были нарисованы большие куски холста, похожие на итальянское озеро, английский сад или римский дворец. Там был крошечный коттедж с настоящей дверью, достаточно большой, чтобы Джо мог протиснуться внутрь и захлопнуться за ним. Он делал вид, что владеет этим коттеджем. Там были тронные кресла, на которых могли сидеть воображаемые короли и королевы, грабительская пещера и прекрасная банка из досок и холста, покрытая мхом и цветами. Двое или трое детей часто присоединялись к Джо и ставили пьесы, которые сочиняли сами. О, это было такое странное и захватывающее место для игры!
В гримерной этого старого театра было большое зеркало, и Джо любил стоять перед ним и разыгрывать небольшие пьесы, которые, как он слышал, читали его родители. Его мать была певицей, а отец одновременно актером и менеджером, поэтому Джо, находившегося через зал, часто выносили на сцену, когда в какой-то пьесе требовалось рождение ребенка или маленького ребёнка. Иногда по вечерам он убегал от няни, в ночной рубашке заглядывал в дверь гримерки и смотрел, как актеры исполняют свои роли.
Когда Джо было четыре года, друг семьи имел большой успех в роли негров по имени «Джим Кроу». Вместе с этим было много танцев и пения, и совсем не было времени, чтобы маленький Джо смог в точности копировать этого человека. Это очень обрадовало друга Райса, и он настоял на том, чтобы Джо выступил в роли публично. Рост Райс был больше шести футов, а Джо был крошечным четырехлетним ребенком. Вы не удивляетесь, я уверен, что когда эти двое стояли на сцене бок о бок, одетые совершенно одинаково, публика кричала от смеха. Сначала большой Джим Кроу пел куплет и танцевал, а затем крохотный Джим делал то же самое. Люди в аудитории продолжали хлопать в ладоши, требуя еще и бросая серебряные монеты на сцену для ребенка, пока работники сцены, после того как занавес опустился, не подняли двадцать четыре доллара и не передали их Джо.
Несмотря на то, что родители самым тщательным образом учили Джо говорить правду и молиться, в детстве он позволял своей фантазии иногда убегать вместе с ним и к милой старушке, всегда одетой в накрахмаленные оборки. В черном платье и рукавицах, который держал книжный магазин и магазин идей, он рассказывал истории об ужасах, которых на самом деле никогда не было. Несомненно, ему нравилось видеть, как она в ужасе поднимает руки, когда он описывает какую-то воображаемую аварию, сбежавшую из дома, и, несомненно, ему нравилось, когда она бежала, чтобы принести ему приятный прохладный напиток, чтобы успокоить его нервы после такого шокирующего зрелища!
Принадлежать к актерской семье — это, конечно, жить в разных городах. Джо хорошо знал Филадельфию, Вашингтон и Нью-Йорк, когда семья Джефферсонов уехала в Иллинойс. Поскольку Спрингфилд был столицей этого штата, и люди, присутствующие в законодательном собрании, собирали аудиторию, отец Джо решил построить там театр. Как только он был закончен, служители этого места начали проповедовать против того, чтобы вообще открывать там театр. Они проповедовали с таким положительным эффектом, что городской совет обложил здание огромным налогом, настолько большим налогом, что бедный мистер Джефферсон не мог начать его платить, потому что он потратил каждый доллар, который у него был, на строительство театра. Пока он раздумывал, что он будет делать, к нему пришел молодой юрист из Спрингфилда и сказал, что, поскольку, по его мнению, налог был необоснованным, он согласится передать дело на рассмотрение совета бесплатно. Что ж, этот адвокат так убедительно просил и своими забавными историями вызвал у членов совета столько смеха, что налог был отменен, а мистер Джефферсон открыл свой театр и заработал много денег.
Звали молодого юриста Авраам Линкольн!
Теннесси оказался неудачным штатом для Джефферсонов. В Мемфисе царила денежная паника, и людям не нравились театры. Отец Джо всегда умел рисовать декорации, и теперь он рекламировал рисование вывесок, но не получил много заказов. Джо слышал, что был принят закон, согласно которому все телеги, повозки и экипажи в городе Мемфисе должны иметь номера. Он пошел в дом мэра и позвонил в звонок. Пожалуйста, мистер мэр, — сказал он, — я сын Джо Джефферсона.
-О да, мой мальчик, я видел и тебя, и твоего отца на сцене.
-Что ж, сэр, мой отец может рисовать вывески так же хорошо, как и играть, и теперь, когда театры закрыты, он доволен внешней работой. Не могли бы вы дать ему контракт на рисование номеров на ваших городских вагонах?
Глаза мэра сверкнули. Он остался доволен деловой манерой мальчика и удовлетворил его просьбу. Деньги от этой работы помогли, и сразу после этого один богатый человек нанял отца Джо, чтобы он нарисовал шотландские сцены на стенах его приемной, так что они жили вполне комфортно, когда бедный мистер Джефферсон заболел и умер. Это означало, что Джо и его сестра должны бросить школу и пойти работать. Миссис Джефферсон открыла пансион, и двое детей присоединились к путешествующей театральной труппе. Они увлекались танцами и пели комические дуэты, и очень часто, когда они притворялись смеющимися, они так устали и тосковали по дому, что им хотелось плакать. Иногда Джо давали несколько реплик для выступления в какой-нибудь пьесе. Казалось, что у него никогда не будет шанса показать, каким талантом он действительно обладал. Но все свободное время он занимался и внимательно следил за великими актерами, потому что намеревался когда-нибудь занять высокое место на сцене.
Постепенно Лора Кин, актриса, у которой был собственный театр в Нью-Йорке, позволила ему попробовать сыграть главную роль в пьесе, которая длилась сто пятьдесят ночей. Не было ни одного выступления, на котором публика не аплодировала бы молодому Джо Джефферсону и не говорила, что хотели бы увидеть его в чем-то другом. И когда они увидели его в «Сверчке на очаге» Диккенса, в роли старого доброго Калеба Пламмера и Боба Эйкса в «Соперниках», они воскликнули: «Этот молодой человек — чудо! Ведь он знает все искусство игры!» Но Джо Джефферсон не думал, что знает и половины. Он продолжал учиться, потому что намеревался стать еще лучше.
Наконец, после того, как он стал довольно известным в полдюжине разных мест, в этой стране, в Англии и Австралии, он начал давать самую замечательную пьесу из всех — ту, которую всегда называли его шедевром, — «Рип Ван Винкль» Через несколько лет он получил всю славу, богатство и похвалу, которых только мог желать мужчина. Маленький парень, которому в четыре года пришлось потанцевать, чтобы танцевать «Джим Кроу» и который собрал двадцать четыре доллара за свои странные выходки, сорок лет спустя мог легко рассчитывать на тысячу долларов за одну ночь в Рип Ван Винкле. Но мы не должны забывать, как много и терпеливо он работал над этим. Мы не должны забывать, что он на самом деле сделал. Он получил такое образование, что у него были друзья среди самых образованных людей в мире; его цитировали как одного из самых отполированных и законченных актеров Америки; и он заработал достаточно денег, чтобы в роскоши растить собственных детей.
У Джо Джефферсона была прекрасная старость. Он купил большое южное поместье, где проводил зимние месяцы, и владел летним домом в Баззардс-Бэй, штат Массачусетс, где он ловил рыбу и рисовал картины, сколько душе угодно, и где он развлекал многих недовольных людей. После того, как он перестал играть, за исключением случаев, когда он намеревался уйти со сцены, то время от времени ему приходили такие звонки, что он соглашался дать «Рип Ван Винкль» ещё раз. Он, должно быть, был почти совершенен в этой пьесе, иначе как же старые театралы выглядят такими счастливыми и довольными, когда говорят: Ах, вы бы видели великого Джо Джефферсона!